Встав с кровати где-то после полуночи, а то и позже, Моника не стала долго одеваться и приводить себя в порядок, хотя и знала, что уже не заснет. Сны, мучительные сны, которые не давали покоя спать. Хотя, дело было не только в этом. Так вот, взяв палочку с прикроватной тумбочки, Мон направилась к выходу; хорошенько напоследок скрипнув дверью, она вышла из спальни. В подземельях было сыро, очень холодно и ничего примечательного Лестер там на теперешний момент найти не могла. Было настолько тихо, что она слышала, как ее туфли, у которых полностью отсутствовал каблук, стучали по полу. Было не очень приятное ощущение... Как будто ты идешь у всех на виду, хотя коридор пуст, никого нет, она одна. Хотелось вообще сделаться на несколько минут невидимкой. Да каких там минут? Часов, а может быть, и дней. Вот это было бы прекрасно...
Обняв себя руками, девушка постаралась как можно тише подняться по ступенькам, а потом опять зайти в коридор, который показался ей не столь холодным, как в подземелье. Оглянувшись, Моника убедилась, что никого не было. Прекрасно, просто прекрасно... Хогвартс такой большой, в нем всегда есть люди... И те, которых ты видеть не хочешь, а тех, кого хочешь, редко встречаешь... даже если всеми силами стараешься встретиться с ними - случайно или даже наоборот, назначив встречу. Лестер сейчас не думала о том, что сейчас еще даже не солнечное утро, хотя... как в такой кромешной темноте можно понять - утро или нет? Что оставалось делать? Просто ходить по коридорам, не зная, куда себя деть. Хотелось просто забыться или же найти того одного человека, который бы выслушал. Нет, не толпу, которая бы села и стала тебя слушать, лишь одного. Разве она много просит..?
Послышался скрип какой-то двери, которая непосредственно находилась в том же самом коридоре, и Моника чуть не подпрыгнула от неожиданности. Слава Мэрлину, это был не учитель и не Филч. Конечно, если бы Лестер встретила миссис Норрис, была бы вероятность того, что она сможет скрыться, пока кошка позовет своего хозяина.
Присев на подоконник, Моника перевела дыхание - что-то было ей не хорошо... Завернувшись в мантию, она тупо уставилась в одну точку, а потом подумала о том, что сидеть здесь одной совершенно не стоит. Часто по ночам, не смотря на то, что это Хогвартс - родной, милый Хогвартс, здесь могут ходить всякие придурки. И чаще всего это бывают слизеринцы, хотя... кто их знает? Даже если и свои, то парни не часто смотрят на то, что Моника одна из слизеринок, что она тоже требует уважения, а не того, чтобы ее прижимали во всех углах. Что ж, боясь натолкнуться на такого, девушка поспешила удалиться, но голова вдруг так резко закружилась, что в глазах потемнело... Тот самый сон, те самые воспоминания пронеслись в голове за несколько секунд.
- Не смей со мной так обращаться! Тебе нравится, когда я кричу? Тебе нра...
Быстрый удар по щеке. Это место раздается жаром, комок обиды, слез и горечи останавливается  в горле... Через секунду звук расстегивающегося ремня, удар, а затем и звук расстегивающейся ширинки. Все закончилось. Тебя больше нет.
Когда глаза открылись, Моника поняла, что сидит на полу. Таком холодном, что казалось, что она снова в подземелье.

Глаза ужасно болели, как будто только что ее ударили по голове, причем так сильно, что казалось, это все очень плохо кончится. Многие сейчас спали в своих кроватях, многие видели сны, ничего не подозревая... Кому вообще есть дело до других? Все как будто живут сами по себе, хотя, так оно и есть на самом деле. Рано или поздно ты понимаешь, что даже лучший друг может предать. Это случается часто. Но у Моники был всего один такой, который, наверное, никогда бы... Впрочем, она с этим человеком уже достаточное количество времени, она в нем уверена, она знает, кто он такой.
Положив ладонь на лоб, слизеринка второй оперлась на пол, потому что чувствовала, что почему-то не может встать на ноги. Как будто выкурила подряд с десяток сигарет - головокружение, а еще эти сны. Ругаясь на саму себя, Моника протерла глаза, а потом недалеко послышался какой-то шум. Девушка вдруг замерла, надеясь, что ее никто не увидит вот так, сидящей на полу. А вдруг это кто-то, кто заставит ее отбывать наказание за несоблюдение правил? Да и вообще, видеть сейчас никого не хотелось из учителей, а тем более, если это был любой декан факультета... Но шаги были такими спокойными, размеренными, тихими. Учителя обычно если ходят и проверяют коридоры, ходят не так, нет. И все сердце билось очень сильно, казалось, Лестер сама слышала, как оно стучит чуть ли не о ребра. Она просто зажмурилась. Это глупо, по-детски... Но было плюс еще и плохо, причина необъяснима, а может, просто закружилась голова. - Что-то случилось? Почему ты тут одна и так... Так рано? Моника вдруг перестает дышать, как будто сердце пропустило один удар. Сразу новое ощущение - никакой опасности, все позади. Это был Эдвард Нортон. Голос был такой спокойный и тихий, казалось даже, чуть заботливый, что Лестер открыла глаза и увидела перед собой лицо парня. Она невольно улыбнулась, незаметно разглядывая его. Как же хорошо, что это именно он, а не какой-нибудь другой ученик школы... ведь их так много. Вдруг Моника опомнилась и поняла, что вообще-то надо на его вопрос ответить. - Эм... что-то плохо стало, - запинаясь сказала она. Поднявшись на ноги, Лестер поняла, что стоит перед ним в одной ночнушке. Если бы она не знала Эдварда с детства, то, возможно, смутилась бы, но и теперь тоже чувствовала себя немного неловко. - Голова закружилась... Вообще-то решила прогуляться, но, видно, не стоило, - сложив руки на груди, продолжила она. Посмотрев парню снова в глаза, Моника улыбнулась. - Ну... а ты чего встал так рано? Чувствовать себя немного странной было непривычно для нее. Но, наверное, это было только с ним. Потому что, зная этого человека столько лет, Моника все равно знала, что что-то в нем есть особенное. То смотрев в пол, то опять на парня, Лестер думала, что бы еще сказать, чтобы ее правильно поняли. Его мнение много для нее значит.

Flashback

Утро, выходной. Для кого-то одно из самых лучших моментов в жизни. На какое-то время ты становишься свободным и можешь делать все что хочешь. Ты становишься владельцем собственной судьбы и у тебя есть время испортить себе жизнь, которую так старались уберечь другие люди. Но если нет выбора? Если слово свобода уже ничего не значит. И каждое такое утро и каждый такой выходной теперь лишь насмешка, насмешка над детскими мечтами и девичьими грезами. Вдох, еще один. Взгляд куда-то вдаль, а пальчик чертит на стекле путь только что пролетевшей мимо бабочки. Как они красивы и прекрасны в своем танце с ветром. А главное они свободны, они летят куда угодно, выбирают любой цветок. Их жизнь - счастье, пока однажды на поляну, где они летают не приходит коллекционер. И вот он выбирают самую красивую бабочку, хотя выбор сделать не так уж просто. Он взвешивает все за и против, и все же пленит бабочку-красавицу. Улыбка на его губах. Новая бабочка в его коллекцию. Бабочка трепещет и борется за свою жизнь. Но от этого улыбка на лице коллекционера становится еще больше. Он обладает над ней властью, может сделать все с ней все что угодно, но нужно ему только лишь одно. Еще одна новая бабочка в его коллекцию. И вот бабочка заняла свое место, она больше не сопротивляется, она мертва. Коллекционер гордится ей, такой редкой, прекрасной и пленной бабочкой, но гордость эта временна. Проходит немного времени и коллекционер забывает о своей жертве и выбирает новую, а бабочка страдает. Пусть она мертва и не может чувствовать, но она страдает. Вдох, еще один. Взгляд ловит новую бабочку и следит уже за ней. Вот бабочка села на стекло. Пальчик медленно передвигается к ней. Как хочется ее взять и уберечь от коллекционера. Но между бабочкой и спасителем преграда, холодное стекло, которое может закрыть от внешнего мира.
Улетай. Будь счастлива. Не попади к коллекционеру.
Тихий шепот. И налетевший ветер заставляет бабочку улететь. Возможно они никогда больше не встретятся, но хочется верить, что с ней все будет хорошо, а следующей весной они встретятся вновь. Взгляд провожает бабочку и смотрит уже на палец. Вот он знак несвободы, признак того, что она уже принадлежит не себе. Вдох, еще один. И снова взгляд устремляется вдаль. Погружение в свои мысли. А может можно все еще исправить? Но если ты не хочешь бороться? Если ты хочешь окунутся в этот океан, даже если ты и боишься в нем утонуть? И чей-то голос. Девушка вздрагивает и приходит в себя. Знакомый голос, любимый и в то же время такой далекий. Она не поворачивается. Вдох, еще один. Его ухмылка, которая отражается в стекле. Прямо на том месте, где только что сидела бабочка. Она все рушит, делает это волшебное место самым обычным. Молчание. Минута, две, три.
Возможно.
Голос полный безразличия и скрываемой боли. Опять и снова он причинил ей боль. Но ему не следует знать об этом. Побеждают только сильные, даже если и знают, что они проиграли бой. Она должна быть сильной, если не ради себя, так ради тех бабочек, которые еще не попали в руки к коллекционеру.

Чарити никогда не понимала, отчего же в мире так много несправедливости, но уже давно перестала злится и переживать по этому поводу. Начиная с семилетнего возраста - когда отчим в очередной раз запер ее дома за какой-то пустяковый проступок. Такова жизнь - се ля ви, как говорят французы.
Вот и сейчас. Девушка шла по коридорам Хогвартса. Ее раздражала перспектива провести это день в одиночестве - особенно учитывая, что многие ее друзья веселятся в Хогсмиде. Вы спросите - какого черта же я не с ними? Ответ прост - родители не дали разрешения. Магглы - они боятся того, чего не понимают. Этим летом их страх перешел очередную грань. Чарити даже не хотела подходить к ним с подобным вопросом - ее раздражала перспектива очередного скандала. Не хочется терять мать окончательно и бесповоротно...
И вот, весь пятый курс прошел под эгидой вот таких вот скучных выходных - все веселятся, а я торчу тут. Сначала это раздражало, потом пришел период меланхолии и обреченности, а вот сейчас снова появилась злость. Наверное, настроение зависит от фазы Луны, или очередной магитной бури. Не важно.
От бессилия и злости Бербейдж сильно пнула ногой стенку, и тут же пожалела о таком опрометчивом поступке. Подпрыгивая от боли, девушка облокотилась об все ту же злополучную стенку, и едва не расплакалась. Так, хватит уповать в своем горе. Надо занять себя чем-то.
В коридоре раздались шаги. Филч, Моргана его подери! Готовясь отвечать на очередные язвительные фразочки завхоза, Бербейдж подалась было вперед. Какого же было ее удивление, когда из-за поворота выплыл не мерзкий старикашка.
- Эммелина! - Чарити с удивлением посмотрела на равенкловку. Мисс Венс выглядела не особо настроенной на мирную беседу. Правда, Бербейдж решила все-таки заговорить - нельзя чтобы какой-то неприятный инцидент портил мне весь день.
- Чего бродишь тут в одиночестве? - улыбка на лице, и более менее доброжелательный взгляд... Хотя нотки раздражения проскальзывали - ох, как же все-таки хочется покупаться в лучах солнца и вдохнуть свежего воздуха.

Чарити отодралась от стены, и признала, что нога уже отошла от злополучной встречи все с той же стеной. В общем, как бы то ни было, выходной обещал быть не таким однообразным, как большинство предыдущих...
- Я очень люблю одиночество, и всегда провожу выходные таким образом. По крайней мере, весь последний год я вынуждена так делать - Филчу было нечего терять, так как моего разрешения он и не видел.
Мисс Бербейдж слабо улыбнулась равенкловке, не зная, чтобы еще такого умного сказать, как внезапно откуда-то послышался шум. Локализация места прошла довольно быстро - соседний коридор. Источник помех - завхоз школы чародейства и волшебства Хогвартс. Причина - какой-то несчастный ученик младших курсов, который чем-то провинился перед этим суровым дядюшкой. Очень скоро перед взорами девушек предстала представляемая картина - сам Филч, запуганный мальчуган, и неизменная спутница подобных сцен, миссис Норисс. Завидев кошку, Чарити поморщилась - у нее аллергия на кошек, причем давняя и неизлечимая, и посему неприязнь к этой кошке усиливалась еще и таким вот фактом.
Как бы то ни было, Филч прошел мимо, ничего вокруг не замечая. Чарити хмыкнула, а Эммилина секундой позже озвучила ее мысли.
- Слишком довольный. Слишком самоуверенный. Совсем не как доктор прописал. Как смотришь на то, чтобы немного потрепать нервы нашему любимчику Филчу?
Бербейдж смотрит на подругу, несколько секунд раздумывая над ее словами. Потрепать нервы? Да всегда пожалуйста...
- Я не только не против, но очень даже за. Есть идеи?

Баст медленно и торжественно шествовал по коридорам, изредка останавливаясь у статуй или напольных ваз и заглядывая за них. Искал, уже с обеда искал. Страшно устал и разозлился. Рабастан свернул в коридор, стены которого были украшены чем-то растительным и двумя говорящими картинами, и выудил из кармана картонную коробочку с мармеладными червяками.
- Вы хотите? – запихивая одного в рот, поинтересовался он у толстого волшебника на ближайшей картине. Тот глянул как на умалишенного и скривился.
Зуб даю, слизеринец.
- А я и не предлагаю, - проинформировал Баст, съедая вторую мармеладку. – Вы не подскажете, тут не проходил молодой человек, слизеринец? На вид лет семнадцать-восемнадцать, роста во-от… - Рабастан даже немножко подпрыгнул, чтобы показать истинный рост брата и не создать у картины ложного впечатления. – Вот такого примерно.
Волшебник даже надулся от переполнявшего его возмущения, прошипел что-то вроде «Я бы тебя отправил на три дня в комнату для перевоспитания!» и  отвернулся от Рабастана. 
До чего же вредный старик!
- А вы не видели, леди? – перейдя к следующей картине, уже более учтиво спросил Баст. На картине пожилые дамы пили чай и поминутно взмахивали волшебными палочками.  Дамы уставились на Рабастана, который поспешил добавить:
- Прекрасно выглядите сегодня!
- Нет, не видели, юноша, - басом произнесла самая старая волшебница, пропустив мимо ушей отпущенные Бастом любезности. Рабастан раскланялся с картиной, чертыхнулся про себя и пошел вперед. Как назло, все живые существа прошли мимо, пока он разговаривал с… Мерлин великий, вот, докатился! Что дальше? Здравствуй, конспект по трансфигурации, я тебя не слишком люблю, но давай жить дружно. Ты не видел…
Рабастан прервал поток мыслей и заглянул за очередную вазу. Ты не видел конспект по защите? 
Баст поморщился и двинулся дальше. Вот неужели ему действительно нечем заняться, кроме как поисками брата? И, к слову: зачем бишь он его ищет? Что-то спросить, что-то уточнить… Ладно, найти его надо уже просто из принципа.
Кто это там?
Рабастан на секунду замер и пригляделся. Спина как спина, знакомая, правда.
- Амос! – радостно и очень громко возопил Баст спустя ещё одну секунду. Он понесся вперед по коридору и притормозил уже посредством столкновения с Диггори. 
- Отлично, живой человек, - деловито начал Рабастан, выровнявшись и отойдя от Амоса на два шага. – Послушай, ты совершенно случайно не видел праздно шатающегося Руди? И почему это ты тут праздно шатаешься, к тому же один?
Баст подозрительно оглядел Амоса, затем внимательно осмотрел видимый глазу участок коридора. Ни-одной-девушки. Видимо, на милю вокруг. 
А что это он здесь делает? Или это какой-то гениальный план? Или что?
- Странно это! – безапелляционно заявил он. – Ну так что, не видел? Целый день ищу.

Баст был занят: он строил планы на ближайшее будущее. Всё дело в том, что Амос, который Рудольфуса не видел, но предположил, что в Хогсмиде он, вероятно, в наличии, стал последней каплей. Идти дальше не было ни желания, ни…да, всё-таки тут всё дело в отсутствии желания продолжать поиски брата.
А про меня взял да забыл? У меня вон запасы червячков кончаются…  Держу пари, он и не вспомнит! И когда я в Хогсмид выберусь?
Рабастан нахмурился и скрестил руки на груди, приняв вид крайне грозный и, безусловно, устрашающий.  Планы никак не складывались: делать было решительно нечего. Можно, правда, походить по Хогвартсу – он точно наткнется  на кого-нибудь знакомого, благо таких полшколы.  Можно было просто пойти в гостиную факультета или в библиотеку.
Зачем мне библиотека?..
- А ты чего здесь забыл, Баст?
И я библиотеке - зачем?..
- Рудольфус куда-то пропал, - голосом человека, которому только что вместо сахара в чай насыпали соли и, дождавшись эффекта, спросили о самочувствии, произнёс Рабастан. – Я хотел его о чем-то спросить, стал искать -  а его нигде нет. И никто его не видел.
Баст помолчал для создания драматического эффекта и только хотел продолжить, добавив обвиняющим тоном что-то вроде «И ты его не видел! Чума на оба ваши дома, исключая мою половину поместья!», но Амос тут же воспользовался паузой.
- Как тебе такой план: настигнуть парочку девиц, оставшихся тут и немного над ними поглумиться, а?
- Ну мне вот совсем нечего больше делать, – проворчал обиженный Рабастан, не особо вдумываясь в сказанное Амосом. Обижаться он умел, делал это виртуозно и с удовольствием. А минуту назад – вообразить только! – его речь самым варварским способом прервали. К слову, чем прервали?
- Погоди-ка, ты что мне предлагаешь? - Баст зажмурился и потряс головой, отгоняя ненужные мысли и пригоняя нужные. Он кое-как повторил в памяти поступившее предложение и, поняв, что именно от него хотят, с подозрением уставился на Амоса.
- …последствия этого розыгрыша я честно беру на свою голову.
- А если твоя голова не выдержит последствий? – задумчиво протянул Баст. С одной стороны, конечно, делать было решительно нечего. Хоть на стену лезь.
- …держи наготове палочку, а то вдруг они решат нас убить?..
Меня-то не за что, и я успею убежать. Да и потом, обездвижить – дело нехитрое.  Так. То есть, я согласен? На такую авантюру? Подозрительную? Предложенную Амосом? А после этого…
- Всё равно нечего делать, - поморщившись, сообщил Баст. Через мгновение он начал смутно понимать, что это могло прозвучать как полновесное согласие.
Сначала думать, потом говорить, Рабастан, чтоб тебя!
- Хотя мне лень совершать какие бы то ни было телодвижения, - добавил он.
Рабастан окинул задумчивым взглядом Амоса, стенку, кусочек коридора, посмотрел на свою руку, снова вернулся к Амосу.
Какая выгода: можно убить время. Есть неплохая компания, в случае успеха будет что вспомнить, в случае неудачи… Рабастан вздрогнул и крепко задумался о пользе и вреде общественного мнения.
- Что-то не очень хочется подставляться, по правде сказать, - выдал он наконец. Здравые мысли догнали и запрыгнули в мыслительный процесс на полном ходу. Состав с перепугу остановился.
– Если мы проиграем -  и я ни в коем случае не ставлю твой авторитет по части девушек под сомнение, просто размышляю! – так вот, если не получится - это же будет…это же…это же придется применять заклятие, стирающее память! А я его не воспроизведу.
И ты вряд ли воспроизведешь.
- Хотя, в случае неудачи тоже будет, что вспомнить, - продолжил дискуссию с самим собой Баст.  – Может быть, даже больше, чем в случае удачного поворота событий. Во всяком случае, можно будет потренироваться в дипломатии. Это даже в какой-то степени полезно.
Ну, это же должно быть безобидным розыгрышем, ведь так? Значит, я ничем не рискую. И мне скучно. А если всё пойдёт не так... Но мне же скучно.
Рабастан глубоко вздохнул, признавая весомость последнего аргумента, и выпалил:
- Ладно! Только Руди ни слова. Ты уже кого-нибудь нашел?

офф: я не думал, что он выйдет таким гигантским о.О извините)

Коридоры. Если смотреть на них с точки зрения истории, то они забыты. Пусть в них проходит по несколько тысяч людей в день, пусть многие задерживаются в них некоторое время, пусть кто-то и присаживается около стенки, или статуи, когда ждет друзей. Коридоры - единственное забытое помещение, наполненное людьми. Они не получают внимания. Если поставить на подоконник вазу с цветком большая половина людей и не заметят ее появления. Они будут в сотый раз идти по знакомому маршруту, но если вернутся сюда через 5, или 10 лет они не вспомнят ни единой картины. И так будет всегда. Коридоры заранее забыты теми, кто все еще ходит по ним. И пусть даже поначалу кажется, что нет.
И вот Алекто в который раз шла по этим самым коридорам и понимала, что она видит все впервые. Задумчиво останавливая взгляд на каждой картине девушка старалась запомнить. Хотя она и знала, что все-равно забудет, но ей хотелось сделать хоть видимость перемен в ее поведении. Не то, что бы ей нравилось делать то, что по ее мнению бы одобрил отец, просто... Просто это уже стало частью ее, чем-то незаменимым. Ей уже сложно было представить, как пройти мимо первокурсников без высокомерной маски на лице, или как брезгливо не поморщить носик, когда рядом грязнокровки. Но она твердо решила изменится, хотя пока еще и не представляла как это сделать. Коридоры сменяли друг друга и с одной стороны были разными - другие картины, декорации, но по сути они так же не ложились в память. Она не могла понять такой несправедливости. Ведь, к примеру, в гостиной Слизерина бывало гораздо меньше народу, но там будет заметна малейшая новая деталь, любая перемена. А коридоры... Как бы они не менялись, они будут прежними... Забытыми.
Алекто улыбнулась и автоматически ехидно прокомментировала какую-то девушку, которая шла им на встречу. Встретив ее уничтожающим взглядом Ал так же спокойно прошла мимо. Но мгновенье спустя она впервые испытала что-то на подобии стыда, впервые за такой поступок. Конечно, если это было не ее воображение.
"Да уж, Кэрроу, тебе предстоит много работы"
Продолжая легкую беседу с Евой она старалась себя контролировать, но от привычек не так уж и просто избавиться. Особенно от тех привычек, которые она год за годом прививала себе, что бы они стали частью нее. Она пыталась убедить себя в том, что они доставляют ей удовольствие. Ветреница аргументов, сменяющих друг друга, отчасти сделали свое дело, но теперь все изменилось. Она не могла оставаться дурой в своих глазах, ей и так было достаточно потраченного впустую времени. Девушка постаралась дружелюбно улыбнутся и держать эту улыбку на губах, пока они проходили мимо очередной группы третьекурсников.
"Будь милой, Ал, будь милой..." - повторяла себе девушка мысленно, хотя и не была уверенна, что ее улыбка не стала в этот момент похожей на оскал, или не превратилась в насмешливую. Продолжая разговор Алекто вспомнила утро. Ей всегда нравился Хогсмид. Как послушная девочка, она получила разрешение от отца посещать эту деревню еще с третьего курса, и с того времени ей никогда не запрещалось посещение. Теперь все мысли о отце приводили ее в бешенство. Но она бы никогда этого не показала.
Кэрроу нужно было зайти в несколько магазинов, у нее кончились чернила и ей захотелось купить себе несколько мелочей ну и еще она отправила письмо отцу, пообещав себе, что это последний раз, когда она ему пишет. Она не знала почему весь ее восторг пропал. Письмо вышло достаточно холодным и чуть ли не официальным, но на большее она сейчас была не способна. Сейчас она старалась забыть свои привычки. Ей очень хотелось бы сделать их забытыми. И это было бы намного проще, если бы она не так долго к ним привыкала.